АЛЕКСАНДР МУШЕНКО

СЕРЕБРИСТЫЙ "МЕРСЕДЕС" (окончание рассказа)

Утром ее разбудил неспешный перезвон колоколов. С удивлением, выглянув в окно, она увидела небольшую ветхую церковь, а возле нее на высоких столбах с перекладиной висело несколько колоколов. Майя невольно обратила внимание на звонаря. Вся в черном, маленькая хрупкая девушка. На вид ей нельзя было дать больше шестнадцати лет. Ее тонкие руки производили незатейливую, но трогательную мелодию, звуки которой плавно лились со звонницы. Майя не смогла сдержать слез, глядя на ее совсем еще юное личико, не по-детски строго очерченное треугольником черного платка.
Через несколько минут в дверь постучали, и вошла вчерашняя спутница, одетая по-монашески. Она подала Майе платок и сказала:
-Пойдем, дочка, на службу.
Возле церкви Майя дрогнувшей рукой неловко перекрестилась. Скрипнула тяжелая дверь, и со слезами на глазах она вошла в храм.

*

Скоро год, как Майя живет в женском монастыре. Женщина, приведшая ее сюда – это матушка Анатолия. А Майю сестры называют трудницей Марией. Матушка Анатолия объяснила:
-Трудница – это не монахиня, а простая работница. И нет, доченька, в наших христианских книгах имени Майя. Будешь ты у нас Машенькой.
Всякую работу выполняет Мария. То на кухне помогает, то убирается. Работает на монастырском огороде. А иногда и ремонтом занимается. Да молитвенное правило надо исполнять, да долгие церковные службы. Некогда ей ни думать, ни грустить. Да еще матушка Анатолия разболелась – уж месяц, как не покидает келью, а Мария ухаживает за ней. Однажды матушка завела такой разговор:
-Машенька, не долго мне осталось. Приближается час моего преставления. Как дальше собираешься жить? Умиротворилась ли душа твоя? Готова ли, доченька, принять монашеский постриг?
-Матушка, боюсь и трепещу при этой мысли. Нет в моей душе мира. Не могу я простить им – мужу своему бывшему и тому злому человеку Алексею, что так подло сломал мою жизнь.
Слезы задрожали на глазах, и она бросилась на колени перед наставницей.
-Матушка! Дайте мне наставление! Утешьте меня…
Матушка перекрестилась дрожащей рукой.
-Машенька, жизнь человека полна проблем. Часто мы не понимаем, что служит для блага нашей души. Мы желаем избегать скорби, увлекаемся излишним приобретением материальных благ, служим греховным страстям. И думаем, что в этом заключается истинное счастье, - она задумалась на минуту и продолжила. – Но только Бог знает, когда нам полезна скорбь, а когда радость. Господь допускает в нашей временной жизни неприятности, имея конечной целью только добро для нас. Смирись, доченька, на все воля Божия. В сердце христианина не должно быть никакого зла, ибо тот, кто предается злу, есть дитя и раб диавола. Христианину заповедано молиться за людей, причиняющих ему зло. Для борьбы со злом требуется добро.
-Матушка, нет смирения в моей душе. Одни и те же мысли терзают меня. Не могу я им простить. Сама страдаю от этого, а простить не могу!
-Да, Машенька, - старушка покачала головой, - нельзя тебе принимать монашеский постриг. Не готова ты еще. Как схороните меня, иди в мир. Ни о чем не беспокойся – Господь управит, разрешит все твои сомнения.
Матушка достала и подала Марии небольшой сверток.
-Вот, доченька, возьми. Это деньги на первое время. Храни тебя Бог.
Болезнь брала свое и матушка Анатолия слабела. Все чаще она впадала в забытье. Весной ей стало немного лучше, она исповедалась, причастилась. И в одно солнечное утро она не проснулась, ушла из жизни так же тихо, как и жила.
На третий день монастырский батюшка отпел «Чин погребения». Матушки перенесли гроб с новопреставленной в маленький автобус и вместе со священником поехали на городское кладбище. За окнами замелькали очистившиеся от снега поля, поселки. Матушки ехали молча, молясь за упокой усопшей. А Мария смотрела в окно, ведь автобус проезжал через их городок. Прошел год, как она не была здесь. Вот и Дворец культуры, где занималась бальными танцами. Отделение милиции, где провела страшные дни. Но на все она взирала спокойно и безучастно. Да, другая она стала, совсем другая. И лишь когда вдалеке на высоком берегу реки мелькнул их дачный поселок, что-то екнуло в груди.
На кладбище священник закончил отпевать «Чин погребения». Гроб опустили в могилу. Священник вздохнул, взял лопату и посыпал землю, изображая на гробе крест. Матушки стали засыпать могилу. У Марии брызнули слезы. Она отвернулась и побрела к автобусу.
Русское кладбище своеобразно и трогательно. Не ценит себя русский человек. Ни себя, ни памяти предков. Кругом беспорядок, покосившиеся кресты и ограды. Маша вышла на широкую аллею, и вдруг ее взору предстали десятка полтора новых величественных надгробий. От неожиданности она остановилась.
-Простите, - обратилась она к проходившему старику, - кто здесь похоронен?
А он нахмурился, потом улыбнулся, но как-то невесело:
-Да, как сказать, милая, в народе говорят, что это Аллея Героев.
-Каких героев? – удивилась Маша.
-Да нынешних, - вздохнул дедушка. – Бандюки здесь лежат местные, те, что в разборках погибли.
Маша побрела мимо памятников, с которых на нее смотрели молодые мужские лица. У последнего надгробия могила была совсем свежая, и ограда еще пахла краской. На скамеечке сидела пожилая женщина, а рядом возились двое маленьких детей. Мария машинально взглянула на памятник и остолбенела. С каменной плиты на нее смотрел он! Он, Алексей! Да, она не могла спутать. Это был он! Ведь она вспоминала его каждый день. И не единожды. Вспоминала и проклинала. Как она хотела убить его, пристрелить, как собаку! Как она представляла их встречу! И вот встретились! От такой встряски Маша заплакала. Старушка вздрогнула, обернулась и тихо спросила:
-Кто вы? Вы знали моего Лешеньку?
-Да, - прошептала Маша сквозь слезы и, чтобы не разрыдаться, закрыла лицо ладонями.
-Ну не надо так. Не убивайтесь, а то детей перепугаете.
Старушка достала бутылку вина, налила в пластиковый стакан и подала Маше:
-Выпейте и успокойтесь.
Машенька покорно выпила, а женщина протянула ей печенье и конфеты:
-Закусывайте… Вот, дочка, пришла сынка помянуть. Хороший был человек, добрый. Но несчастливый. Мечтал о доме, о семье, хотел иметь много детей. Да не получалось. Все работал. И дома почти не бывал. Вот и деток двоих взяли из детского дома: мальчика и девочку. А злые люди убили его, - и старушка заплакала.
Маша принялась успокаивать ее. Так они и сидели, по очереди утешая друг друга.
-Ох, дочка, трудно мне одной с детьми. Может, ты поможешь мне? Поживи у нас хоть немного, раз ты знала Лешеньку.
Маша кивнула. Они встали и пошли, поддерживая друг друга.
Весенний день шел на убыль. Косые лучи солнца играли в еще голых ветвях. Но птицы уже подавали голоса, и пахло распускающимися почками. Природа оживала.
Шли две женщины. Со стороны казалось, что это любящая мать и заботливая дочь. А перед ними мелькали две смешные русые головки: одна коротко стриженная, а другая – с голубеньким бантиком…